У каждого из нас своя голова
И своя свобода

Говорят, что правильное утро начинается в два часа дня. У Тетиса же правильное утро начинается с похода в гости где-то в районе семи-восьми часов утра. Когда все ещё спят, и тишину нарушает лишь свист ветра или щебет ранних птичек — идеальное время для посещения соседних территорий, если хочешь остаться незамеченным.
В этот раз гурий решил одевать камуфляж не на самой границе «своих и чужих», а уже прямо спустившись в лес, дабы привыкнуть к телу и отсутствию крыльев.
Было довольно не привычно преодолевать путь по густому бору не особо резвой рысью, где приходилось лавировать меж стволов и изредка выдёргивать длинную гриву из цепких веток (что дико раздражало), вместо того что бы спокойно лететь по воздушной прямой. Правда, в конце концов начал просыпаться странный азарт — увернёшься или вмажешься носом?
И Тесу чаще получалось уворачиваться. Ну… почти.
Вскоре деревьев становилось всё меньше, но самец не стал увеличивать скорость, чтобы скорее выйти из леса, а всё той же размеренной рысью вышел на поле, и… замер.
Он всегда замирал, когда стоял между лесом и прериями.
Кажется, он стал задыхаться.
Ни в лесу, ни в горах с великолепным обзором, ни даже в самом полёте, когда весь мир под твоим крылом, не увидишь столько величия так, как на территории табунов. Это огромное пространство… Необъятные просторы степей — кажется, вот они, все как на ладони, а стоит только оббежать хоть часть, и уже видишь ещё. Купол неба, чей край скрывается далеко за горизонтом — оно так близко, и в тоже время до него не дотянешься.
И что самое странное, Тетис не чувствовал себя жалкой песчинкой, нет. Он чувствовал себя частью этого большого мира. Пусть и не своего, но сейчас, под личиной жеребца, ему хотелось в это верить. И это ему нравилось.
Чувство восторга, захватывающее дух, стало распирать грудь частым дыханием, а потом пробудило желание бежать. Бежать, просто бежать — дальше, быстрее, к горизонту. Бежать и не бояться оступиться или упасть. Бежать, чтобы душа желала взлететь.
Тесу показалось, что небольшая дрожь в теле сменилась пульсирующей энергией, так и подстрекающей сорваться с места. И он сорвался.
По ногам пробегала вибрация при каждом соприкосновении с землёй и отдавалась вспышкой при каждом сокращении мышц. Сердце билось птицей в груди, норовя в конце концов вырваться и полететь вперёд.
Он закрыл глаза.
Встречный порыв ветра повеял тонким ароматом вереска. Сладким, но с капелькой горькости.
Ветер не был упругим, не бил в грудь. Он ласково обнимал шею, тонкими пальцами изучал каждую чёрную прядь роскошной гривы. Бережно. Тепло. Обтекал всё тело, каждую мышцу. А когда уже нет сил бежать дальше, и ноги начинают гудеть от напряжения, открывает второе дыхание. И снова вперёд — в его объятия, в море свободы, в море вереска… Ах, как же это пьянит!

Глядя в небо, я не чувствую одиночества

Спустя ещё пару мгновений бега, Тетис вольготно развалился в самой гуще вереска, радушно принявшего в свои мягкие объятия. Сладкий аромат сразу сомкнулся над гуррием, одурманил и утопил.
А перед глазами небо — необъятное, глубокое, чистое. Осторожней, не захлебнись…
Тес не сразу уловил вибрацию от дробного стука копыт, резонирующего с размашистым топотом лап. А когда уловил, то всё его радостное настроение сразу куда-то улетучилось.
«Сейчас мне только пересечься со здешними не хватало.»
Не успел он так подумать, как звуки движения прервались тяжелым падением чего-то грузного и последующим прокатом.
Опасаясь, что сейчас его чем-нибудь придавят, вороной резво вскочил на ноги, готовый дать стрекача или уже даже сбросить к чертям весь камуфляж ради возможности взлететь. Но каково же было его удивление, когда вместо падающего огромного камня (как он считал) в нескольких ярдах от него лежала пегая кобылица.
«Ситуация осложняется.»
И рядом с ней стоит самец леопарда-меланиста, настроенный явно не дружелюбно.
«Ситуация осложняется вдвойне.»
В кобылице он признал вожачку одного из криптовских табунов. Не раз он видел, пролетая над островом, как за ней мчится внушительных размеров табун. И даже замечал рядом с ней этого самого котофея, который сейчас скалил зубы.
— Надо же, как неловко получилось… — пробубнил жеребец себе под нос, прикрыв нефритовые зёнки.
Гурий догадывался, что после достаточно шумных телодвижений на него уже обратили внимание, а потому сбегать нет смысла.
Но, о Эдьёс, почему ты организовала встречу именно с вожаком? И почему так не вовремя?
Чтобы не казаться бесчувственным чурбаном или кем-то в этом роде, Морской направился к пострадавшей. Осторожно, чтобы не стать объектом ненависти чёрного самца.
— Могу я чем-нибудь вам помочь?

Давайте же, вживёмся в чужие роли
Без обязательств и без боли

К счастью, опасения гурия не оправдались — меланист не только не стал бросаться на него, но ещё и отошёл в сторону. Тем не менее от Тиса не укрылся тяжёлый взгляд, оставленный на его белой в крапинку метке на крупе. Если бы хищник умел убивать взглядом, то гуррий уже давно бы отправился к праотцам. Но тот такой способностью не обладал, а потом  вороной ответил спокойным мимолётным взглядом, словно не видел в пантере угрозы. Ибо не собирался сам вступать в бой, и провоцировать его самого.
Он снова посмотрел на пегую в тот момент, когда она дёрнулась и вскинула голову. И в этот же момент заметил её мутный левый глаз с пересекающим его шрамом от брови до нижнего века прежде, чем она зажмурилась.
Тес ничего не сказал. Да и что можно было сказать? Он просто принял тот факт, что кобылица слепа на один глаз, всем сердцем желая, что бы это как можно меньше мешало ей жить.
Что бы не показаться невежливым, вороной перестал пялиться на пегую и отвёл взгляд в сторону — как раз на кота, уже чуток поумерившего пыл.
— Не нервируй меня, — кратко сказал чёрный, и конь чуть склонил голову в полукивке, прикрыв глаза, мол, я постараюсь. С самого начала Тетис собирался держаться на расстоянии, так что был абсолютно спокоен.
Не прошло и двух минут, как гурий начал чувствовать себя не комфортно и опять перевёл нефритовый взор на вожачку. Она смотрела на него. С интересом разглядывала своим единственным зрячим глазом, что-то наверняка мысленно отмечала. И молчала.
Тес переступил с ноги на ногу, поиграв напряжёнными мышцами под шкурой.
Ему показалось, что что-то с ним не так и какой-то момент в камуфляже он упустил. В прочем, с ним и правда было кое-что не так. Удручало, что осознание пришло так не вовремя — нетронутый шрамами и царапинами лоснящийся шкурный покров в его «псевдозрелом» возрасте выглядит довольно-таки неестественно. Но кобылица на этот счёт ничего не сказала, за что ей огромное спасибо.
— Ты кто? И откуда?
В принципе, Тетис ожидал этот вопрос. И у него всегда был заранее готов ответ, который прокатывал с обычными встречными. Однако сейчас, когда перед ним вожак одного из табунов, гурий сомневался, что этот ответ будет достаточно безобидным, что бы не вызывать подозрений.
— Одиночка. Обитаю в Древнем Лесу.
Немного подумав, он добавил:
— Меня зовут Морфей.

Мы просто промолчим
И тихо разойдёмся

Откровенно говоря, Тетис уже начинал утомляться от этой бестолковой беседы. Нет, осуждать кобылицу за её осторожность он не вправе, просто ему впервые задавали столь странный вопрос о его имени. И при чём тут оно вообще до того, что он такой на самом деле?
— Неужели все считают моё имя таким странным, — тяжело выдохнув, конь прикрыл глаза и мысленно поразился тому, что придётся вот так с ходу вываливать почти всю сомнительную часть своей псевдобиографии, — Моя мать была травницей и постоянно толковала про то, что я умею успокаивать не хуже макового морфина. Отсюда и моё имя.
Стараясь сохранять почтительный тон голоса, Тес стал отвечать на второй вопрос.
«Скорее всего, меня похоронят не за мою истинную суть, а за мою наглость»
— С утра всё ещё был конём, — Тетис даже не соврал. Он ведь что так, что так конь — просто опустим некоторые уникальные строения его тела в настоящей форме.
Поймав пристальный взгляд вожачки, с подозрением изучающий его шкуру, гурий рискнул и выдал ещё одну фразу:
— А что, моё белое пятно на заду делает меня кем-то особенным?
Доброжелательная улыбка медленно превращалась в подобие истерической.
«Вот теперь меня точно похоронят.»

Отредактировано Tethys (2014-03-28 15:46:32)

Умение мотать нервы — тоже искусство

— Да как ты ссмеешшь?!
На шипение меланиста гурий отреагировал запоздало, что в другой ситуации могло бы стоить ему солидной раны на боку. Пообещав себе быть более расторопным и внимательным, вороной взрыл землю мощным ударом переднего копыта и шумно выдохнул, раздув тугие ноздри, как бы показывая, что всегда готов постоять за себя.
— Позвольте, мсье, — Тес чуть наклонил голову, сверкнув нефритами на осаженного пантера, — Я не сказал ничего оскорбительного ни вам, ни вашей спутнице, а всего лишь поинтересовался беспокоящим меня вопросом в своеобразной манере.
— Я же вижу, что ты не настоящий конь…
Говоря на чистоту, Тетис поначалу здорово перетрухнул от мысли, что его настоящую личину раскрыли каким-то непостижимым образом. Однако, от природы имея самообладание, ограничился лишь удивлённо приподнятыми бровями.
Сразу же за шальной перепуганной мыслишкой стали приходить вполне логичные доводы, что если бы его на самом деле раскрыли, то одними возмущениями по поводу его немного дерзковатого вопроса дело не ограничилось бы. Вожачка на пару с её нервным другом-котофеем погнала бы его с территории травоядных взашей, если не попыталась бы прикончить на месте.
А это значит, что нужно играть до самого конца. Пусть и не победного.
— А какой же я тогда по-вашему мнению? Игрушечный что-ли?
Тут уже новая порция информации поспособствовала стремительному появлению блестящей идеи по спасению своего положения.
— Секундочку… Эвреника? — натурально поразившись, гурий отступил чуть назад, — Та самая Эвреника? Вожак одного из крупнейших табунов?
«Теперь я знаю твоё имя.»
В конце концов, одиночка, проживающий в глуши Древнего Леса и узнающий новости только по слухам, вполне может быть так неприятно (или наоборот?) удивлён.
— Раскаиваюсь в своей дерзости, мадам, — идеально вжившись в роль, конь виновато склонил голову. Но не сильно низко, ибо гордость не позволяла, — Больше такого не повторится.

Отредактировано Tethys (2014-03-29 02:11:51)

— Давайте не стричь всех под одну гребёнку.
— А давайте без давайте.

Когда вороной поднял голову, то увидел неотвратимое наступление вожачки, а так же её угрюмый взгляд. Вопреки вероятным ожиданиям своих оппонентов, Тетис больше не отступил.
Тёмные нефриты поблёскивали из-под ресниц, абсолютно спокойно взирая на пегую сверху вниз. Гурий сейчас перестал нервничать, когда ему в голову пришла одна простая мысль: а что, собственно, страшного в том, если его раскроют прямо в лоб? Он не похож на тех отвратно воспитанных ящеров, жаждущих покуситься на упитанную тушку какой-нибудь лошади, или спалить к чертям всю живность. Он так же не относится и к мелким пакостникам, доставляющим неудобства мирным жителям. Он даже готов утверждать, что его истинный вид приведёт вожачку в немалое замешательство и даст понять, что ну не похож он на злого хищника, не-по-хож. В случае своего рассекречивания Тетис надеялся на мудрость и благоразумие Эвреники — а он до последнего надеялся, что эта кобылица, будучи вожаком, не лишена их.
— Древний Лес — место, куда я всегда могу вернуться. Именно поэтому я назвал его своей обителью, — мотнув головой и отбросив длинную чёлку на левый глаз, Тес кивнул в сторону бора, из которого выбежал с утра, — Я вышел из него два дня назад, и по течению Большой реки с остановками и задержками пришёл к сегодняшнему утру в тот бор, который вы можете увидеть за своей спиной.
Немного помолчав, конь продолжил:
— Что я тут забыл? Я же одиночка. Я люблю путешествовать, — зелёные зёнки скользнули по кобылице, а потом посмотрели куда-то поверх неё, — Не привязанный к месту никакими обязательствами, нестись куда глаза глядят и быть с миром один на один. Я люблю эту свободу.
Сейчас Тетис был абсолютно искренен с Эвреникой. Собственно, именно эта «любовь» была причиной его вылазок и разговора с вожачкой. Так зачем же сочинять ненужную ложь на этот счёт?

Отредактировано Tethys (2014-04-12 13:54:33)

Чаще снимайте ваши маски
Иначе они прирастут к вашим лицам

Вслушиваясь в слова Эвреники, Тетис всё больше проникался к ней сочувствием и пониманием. От чего-то у него и мысли не возникало о том, что это — столь искусная актёрская игра, устроенная перед ним для того, что бы выудить правду. Не судил он по себе.

— Травоядный я, травоядный.

Вороной знал, что такой ответ явно не достаточен для вожачки. Если она не узнает всей правды, то будет сомневаться в нём и в себе. А если после их встречи какая-нибудь кобыла из её табуна пострадает от стычки на границе? Кого пегая будет винить? Правильно — его. И себя в первую очередь. Будет думать, что это она допустила. Потому что не узнала. Потому что повелась на усыпляющие бдительность речи.

«А ведь так и до войны не далеко.»

Гурию совсем не хотелось, что бы по его вине нарушилось и без того шаткое равновесие между половинами острова. Признаться, он даже подумывал о должности этакого дипломата, способного сглаживать конфликты…
Вороной повёл бровью, уловив движение со стороны пантера, а потом усмехнулся. Увидев, как большой кот поддерживает погрустневшую Эвренику, Тес только больше уверился в том, что это была совсем не игра, и принял окончательное решение. Он свято верил, что в последствии об этом не пожалеет.

— Тем не менее, я восхищён Вашей проницательностью, — гурий растянул бархатные губы в улыбке, — Полагаю, вам я могу довериться.

Первыми изменились его глаза: когда он в очередной раз моргнул, изумрудный цвет сменился на глубокий сапфировый. Исчез зрачок, и форма глаза стала более вытянутой.
Конь отступил на несколько шагов назад, и при этом очертания его стана смазались.
Под пеленой, больше похожей на взволнованную гладь воды, чёрный окрас словно стёк с тела, оставив за собой блестящую бархатистую шерсть тёмно-синего цвета, белеющую на животе и внутренней стороне ног. Гриву постигла та же участь: она стала длиннее, значительно мягче и легче, словно нежнейший шёлк, и приобрела цвет, на оттенок светлее шкуры. Небольшая «гривка» проявилась и на ногах, начиная от основания плечевого сустава и заканчиваясь длинными густыми щётками, прикрывающими уже не внушительные, а аккуратные раздвоенные копытца. Роскошный же хвост уплотнился  и превратился в длиннющий хлёсткий, похожий на змеиный и с ромбовидным костяным уплотнением на конце, а затем вдоль него вырос гребень острых шипов довольно внушительного вида. Изо лба вырос длинный загнутый рог в форме полумесяца на «ножке», тёмно-фиолетового цвета. Из спины с громким хлопком вырвались кожистые крылья — огромные, сильные, по строению схожие с драконьими. Внешняя их сторона была того же цвета, что и шерсть, а внутренняя — молочно-белая.

Гурий пару раз ритмично взмахнул крыльями, разминая их, а потом плотно прижал к бокам, дабы не пугать ещё больше Эвренику.

Телосложение зверя тоже не осталось без изменений: оно стало более лёгким, жилистым, утончённым. Шея стала тоньше и чуть длиннее, приобретя ярко выраженный лебединый изгиб, а голова — аккуратней и у́же к носу. Сам Тес значительно увеличился в размерах — пусть лёгкое и юркое тело, а всё же приобрело бо́льшие габариты, а рост стал под два метра с хвостиком, и это только в холке.

«Уфф, как же утомляет», — пронеслось в голове волшебного коня, когда сброс камуфляжа наконец закончился. Тряхнув гривой, Тетис блаженно улыбнулся, удовлетворённый тем, что теперь можно расслабиться в своём истинном обличии. Если бы не одно маленькое обстоятельство…

«Не забываем про уважаемую вожачку.»

Переступив с ноги на ногу, гурий развернулся к кобылице боком и упруго взмахнул хлёстким хвостом, заставляя шипы биться друг о друга в своеобразной чечётке.
Голос, превратившийся в умиротворительный минор, тихо произнёс, когда бархатные губы растянулись в улыбке:

— Гуррий к Вашим услугам, мадам.

Я не планировал открываться
Просто, так получилось

Откровенно говоря, Тетис внутренне ожидал более... негативной реакции в стиле "Ах, что же ты юлил всё это время?!", а потому был приятно удивлён спокойствием Эвреники, смешанным с восхищением.
Подняв удлиннившиеся уши с кисточками на концах, гуррий изогнул шею, с интересом наблюдая за действиями кобылицы. Право слово, сейчас она напоминала ему дитя, увлёкшееся увиденной диковинкой. Удивительно, как менялись действия вожачки.
Когда пегая щекотливо дотронулась носом до перепонки на его крыле, Тес тихо хихикнул птичьим щебетом, но не дрогнул, что бы не спугнуть.

— Один, — в прозрачных сапфирах, взирающих сквозь опущенные длинные и прямые ресницы, промелькнула тень тоски, — По крайней мере, на этих островах.

Морской шумно вздохнул, мотнув головой и откинув значительно удлиннившуюся и разделившуюся из-за наличия рога чёлку. Сколько лет он искать хоть кого-то похожего на него самого, сколько надеялся, что он не один такой "рыжий"... И пока без толку. Правда, он научился смотреть на это с философской стороны — он может похвастаться своей уникальностью, что, будем честны, всё же тешило его самолюбие. Но иногда это пробуждало грусть. Такую... неприятную грусть.

Луна обо всём знает
Луна обо всём поёт

— Ничего страшного.

Тес глухо хохотнул, когда услышал предположения на счёт наследственности его потенциальных детей. Честно говоря, он как-то не задумывался на тот счёт, что ему нужно продолжать свой род с самкой гурии, а просто искал собратьев, дабы не чувствовать себя единственным в этом мире. Его тонкая «поэтическая» натура больше признавала искренние чувства, возникающие по отношению к особи противоположного пола, какого бы вида она не была — любят не за внешность, а любят за душу.

—…родители? — немного отстранённо переспросил гурий, словно мыслями был далеко от собеседников, а потом крепко призадумался. Логично, что теперь с Эвреникой ему нужно быть откровенным до конца (к тому же, ничего страшного в его истории жизни нет), но он беспокоился, а поймёт ли кобылица его рассказ? Впрочем, если она приняла его облик, то примет и его историю.

— Технически, моей матерью является Эдьёс, — осторожно начал Тес, наклонив голову чуть набок и устремив «слепой» взгляд вверх, — Прародительница магии и волшебных существ… Нет, вы не подумайте ни о чём таком.

Певец хмыкнул, запоздало осознав, что его фраза может быть воспринята двусмысленно, а потом улыбнулся и перевёл взгляд на кобылицу. Кажется, он придумал, как рассказать о своём происхождении.

— Давным-давно, у огромного озера, наполненного колоссальным количеством магии, бродили первые сильные и величественные драконы, а прекрасные и гордые единороги исследовали свой дом близ воды, и поющие птицы-сирены часто пролетали над ним, — голос Тетиса стал сладким, словно патока. Распевистым, убаюкивающим, словно гурий рассказывал Эвренике сказку-колыбельную перед тем, как уложить спать и пожелать спокойной ночи, — И однажды в этом озере скопилось столько магии, что часть её отделилась в большой искристый сгусток, вобравший в себя черты крылатых рептилий, волшебных коней, чудных пернатых и превратившийся в живое существо.

Морской красноречиво приосанился, величественно подняв голову.

— Это существо вы видите прямо перед собой, — гурий хотел, что бы его фраза прозвучала гордо и достойно, но получилось скорее очень иронично. Он глубоко выдохнул, улыбаясь, и заговорил уже более «нормальным» и спокойным тоном, — Можно сказать, что я — воплощение большого скопления эдьёсской магии, по счастливой случайности приобрётшее душу, сознание и такой вид.

Ночь опасна и темна
— хочешь стать на жизнь моложе?

— Ну, почему же один, — гуррий усмехнулся, прикрыв глаза, — Меня, тогда ещё жеребёнка, взяла под своё крыло драконша Раскрея, — голос зверя приобрёл окраску благоговейного трепета, — Восхитительная и мудрая рептилия… не то, что эти отвратно воспитанные ящеры. Она заменила мне мать, воспитала меня, и дала мне то прозвище, которым Вы меня называете.

Искристый взор сапфиров обратился на Эвренику — казалось, будто его глаза улыбаются красноречивее губ.

— Моё настоящее имя Тетис. Так меня назвала Эдьёс.

Морской наклонил голову, переступив с ноги на ногу, и медленно прошёлся по траве, выставляя шаг к шагу. Хлёсткий змеиный хвост изогнулся упругой и плавной волной, скосив ромбовидным костяным концом верхушки растительности.

— Действительно, мне на вашем фоне уже немало лет, — гуррий благосклонно наклонил аккуратную голову, увенчанную рогом, тем самым подтверждая предположение чёрного самца, — Я родился на пятом году от Взрыва… Позволите? — он извиняющее улыбнулся, чуть ссутулившись, после чего медленно опустился на землю, подгибая под себя длинные ноги. Длинная густая грива волной скользнули по расслабившемуся телу вниз и растеклись на сочно-зелёной траве тёмно-синей лужей. Позволив себе немного вальяжности, зверь с шорохом приоткрыл крылья, от чего те расстелились по земле, — Так вот. За все эти годы я облетел острова не один раз, бывал в разные времена, но ни разу не встретил никого, похожего на меня.

Тес прикрыл глаза, скрывая ясную синеву зёнок под пушистыми ресницами.

— Уже сейчас, по прошествии стольких лет и приобретению некоторых знаний, я полагаю, что ещё одна гуррия появится только на том же озере, и только из такого же избытка магии, — зверь мягко улыбнулся и спокойно добавил, — Либо после моей смерти, когда сила во мне вернётся к истокам.

Отредактировано Tethys (2014-09-02 21:12:00)

— Наверное, она была действительно мудрой драконихой.
Уловив тень задумчивости в голосе собеседницы, Тес чуть приподнял бровь в немом вопросе и взглянул на кобылицу, чей взгляд затуманился мыслями. Через мгновение гурий понял причину такого поведения, и добродушно хмыкнул.
— Разумеется, мудрая. Что бы судить о существе, не всегда нужно брать во внимание его рацион.
Говорил гурий спокойно, с улыбчивой снисходительностью, словно объяснял юному дитя житейскую истину, но в глубине души был несколько уязвлён фактом, что родную его сердцу матушку-Раскрею на какой-то момент восприняли просто хищником. Хотя это и естественно для существ вроде Эвреники. Странно только, что она до сих пор придерживается такого мировоззрения, живя бок о бок с пантерой. Тоже хищником, по сути.
— Тетис...
Отвёвший голову чуть в сторону гуррий в следующее мгновение взглянул на кобылицу, позволив всматриваться в свои глаза и подняв длинные уши.
— А ты сам-то этого хочешь?
— Хочу ли я…— озадаченно повторил Морской, — …найти своего собрата?
Певец крепко призадумался. До этого момента он никогда не акцентировал своё внимание на сии возможности, давно смирившись со своей уникальностью и приняв это, как данность. Но сейчас… на мгновение он представил, что это действительно возможно. Чувства были смешанными.
— Знаешь, — произнёс гурий спустя несколько мгновений раздумий, — После нескольких столетий я перестал стремиться к этому, как одержимый. Меня вполне устраивает настоящее положение дел, но я и не могу сказать, что не хочу… — он зажмурился, усмехаясь, — Во всяком случае, я точно растеряюсь, если вдруг узнаю, что появился мой родственник.

Надо сказать, Тетис растерялся уже сейчас после слов котофея-меланиста. Гурий проводил удалившегося пантеру удивлённым взглядом, и забавно наклонил голову чуть набок.
«Чужд стадный инстинкт?»
Тис всё никак не мог взять в толк: это сейчас был комплимент, или тщательно замаскированный упрёк? И так ли относится к стадному инстинкту его отчуждённость и честный ответ?
— А если... — снова подала голос Эвреника, и Морской был вынужден оставить в покое свои запутанные мысли, — …это всё таки случится — вы будете рады, Тетис?
Зверь помалкивал, улыбаясь. Кобылица снова напомнила ему ребёнка этим своим детским интересом. Тетис по прежнему колебался, но оставить собеседницу без ответа не мог.
— Скорее да, чем нет.

Отредактировано Tethys (2014-09-19 22:06:05)

Гуррий с интересом наблюдал за сменой настроения Эвреники. Кажется, он её здорово озадачил своим ответом. И это понятно. Если бы она была на его месте, пожила с его век, то не удивлялась бы его взглядам.
— Ну что ж, я надеюсь, тебе когда-нибудь улыбнётся удача.
— Спасибо. Я тоже на это надеюсь, — самец проследил за движениями кобылицы, поднимая голову, но сам вставать не спешил. Когда собеседница задала вопрос, он с прищуром посмотрел на виднеющийся вдалеке низкий горизонт и яркое солнце, приближающееся к своему зениту, — Ещё с утра я планировал слетать на Феллин к своему пятнистому товарищу… Но, наверно, сегодня проведу более спокойный день, — певец снова перевёл лучистый взгляд на пегую, — Дома. А ты уже возвращаешься к себе?