Непринуждённая с виду улыбка Рейего внушила паучихе, что с ним и правда всё в порядке. Несколько секунд ещё задержав на нём пытливый и обеспокоенный взгляд, она всё же тоже улыбнулась, словно принимая этим жестом заверение нага, и запрокинула голову. Тёмная грозная фигура самозабвенно вытанцовывает великолепные узоры в воздухе так легко, словно на деле не здоровая махина, а гибкая и ловкая рыбка в бесконечной лазури неба, застывшего в полудне.
В какой-то миг сердце щемит, а зелёные кандалы степи и горизонт где-то там, вдалеке, и не вспоминаются. Рахнера отводит от лица пепельные пряди, мечущиеся от потоков ветра, неизвестно почему поднявшихся. Хорошо ему, там, в небе кружить так быстро и так счастливо, обо всём забывая.
Ветер принёс привкус солоноватого металла. Паучиха опускает голову, сцепляя когти в замок на уровне живота, и вновь смотрит взволнованно в сторону змея. Вот он оглядывается, словно ищет что-то, и опять встречается с ней взглядом. Верхняя пара паучьих глаз скосилась на руку, зажимающую плечо — всё же не просто так он решил себя ладонями обхватить. Зацепил всё-таки виверн, вот же ящер ослеплённый.

— Ты чувс-с-ствуеш-шь? Он пррав.

Воодушевляющая улыбка нага нашла ответ в тени усмешки арахны. Она хмыкнула, вернув внимание на свои руки. Тёмные когти быстро и ловко перебирают белые узелки паутины, накрученные на пальцы и стягивающиеся в петли формирующейся ткани.

— Возможно, — спустя пару минут ответила Рахнера и направилась к Рейего, всё ещё сцепляя пальцы вместе. Белая шёлковая лента шириной в половину ладони развернулась в руках паучихи, когда та остановилась напротив змея и настоятельно отняла его ладонь от кровоточащей раны, после чего как можно бережнее, что бы лишний раз не причинить дискомфорт, начала перевязывать плечо юного нага с расчётом сильно не перетягивать, — И мы это проверим.
Спустя несколько перекрёстных оборотов ткани она распорола конец когтём и закрепила узлом, обвязав одно из внешних пересечений ленты. Накрыла ладонью, словно закрепляя результат, и нагнулась, перебрав чуть лапами назад, дабы дать себе больше места. Рука паучихи поднялась выше по плечу нага и замерла над ключицей, а сама арахна приблизилась к нему, прикрыв глаза.
— Глупенький мальчик,— выдохнула-шепнула ткачиха на ухо юноше, почти уткнувшись носом в его темные волосы, блестевшие на солнце так, будто в сусальное золото окунутые. Она отстранилась и отняла руку, более не акцентируясь на маленьком неудобство Рейего и своих собственных действиях. Акт заботы в арахнах проявляется по-странному.
К тому времени уже и вернулся крылатый ящер, прямо раздувающийся от радости неземной и ничего не замечающий, за что был награжден троекратным угрюмым взглядом Рахнеры. Однако, не так уж он и безнадежен — побеспокоился о желудках сопартийцев и приволок по тушке зайца на каждого. Девушка с сомнением взглянула на добычу, думая, можно ли оную, изловленную в таком странном месте, употреблять. Однако больше выбора не было: о чешую виверна можно клыки сломать (и не только их), если попытаться украсть у него немного кровяного белка, а в случае со змеем арахна лучше сама себе эти клыки вырвет, чем посягнет на целостность кожи и без того пострадавшего нага. Другой потенциальный вариант добывания специфической пищи в узком кругу знакомых для себя девушка обдумывала, но совсем недолго.
"Голод не тетка, хлеба не подаст", — решила мысленно ткачиха, после чего подобрала одного из ушастых за шкирку и отвернулась, отползая в сторону. Арахна не хотела, что бы кто-нибудь из спутников видел нелицеприятный процесс выпивания крови, а потом свежевания тельца собственными когтями, которые для этого были пригодны в самый раз.

Отредактировано Жаннет (2015-02-04 02:05:36)

Он летит уже слишком долго. И голоден. В голове  - никаких мыслей, лишь инстинкты. Темной молнией он спускается на землю  неподалеку. Абсолютно бесшумно.
Он усмотрел очень хороший силуэт. Хорошую пищу.
Наг - ах, как звучит! Кажется, это самое вкусное слово, самая желанная мысль в этой бескрайней, не отпускающей его степи.
Дракон забеспокоился, что тени видели его спуск, и отошел вбок. Стал готовиться к атаке, к молниеносному и оглушающему прыжку, после которого жертва будет болтаться у него в лапах далеко над землей.
Стелящиеся движения были отработаны до мелочей. В конце концов, это было его жизнью.
По человеческим меркам этот дракон был подл. Но что такое подлость для животного? Умереть от голода чуть раньше, пожалев также обреченное существо?
Конечно, дракон знал речь. Но пользовался ею слишком редко, примерно с такой частотой, как и думал. В одиночестве, в виживании нет ничего, что способствовало бы увеличению полезности этой необязательной штуки - слову. Тем более с его силой и ловкостью.
А ведь он долго, слишком долго не встречал здесь существ, сильнее его! Так долго, что разучился учитывать их возможное присутствие.
Дракон прыгнул, и только в этот момент заметил виверна. Память о страхе у него, как и все прочее, всплыла мгновенно.
Дракон уже не мог остановить свое тело, но все же сделал пару взмахов и, потерявший баланс, завертелся в воздухе, упал на землю, далеко проехавшись по траве. Так скоро, как смог, вскочил и замер в позе подчинения... Чуть не уткнувшись носом в землю. Хвост нервно бил по земле, а крылья против воли сложились в самую неудобную для взлета позу.
Возможно, его пощадят. Простят... Поймут? Нет, на это надеяться не приходилось.
В любом случае, сейчас когда он так близко находился к ужасному созданию, шансов на спасение не было. Не используешь преимущества, не спрячешься, не сольешься с травой... Не улетишь. Мощные крылья наконят дракона в полсекунды...
Впервые за долгие годы дракон вспомнил это странное чувство почтительности.

В один из моментов, поддаваясь не то любопытству, не то инстинктивной потребности осмотреться очередной раз, паучиха бросила взгляд сначала на виверна, а потом на Рейего. Не смогла не уловить, как что-то поменялось в нём. Будто в движениях появилась тень остервенелости, или взгляд потяжелел. Озадачившись, девушка вновь вернула внимание почти завершенной трапезе. К своему, увы, ещё не осознанному сожалению, Рахнера не представляла, как сильно задела своими, как ей самой казалось, вполне невинными словами юного нага. Сколь бы добра, заботы и тепла паучиха ни старалась проявлять, а сдержать сформировавшиеся привычки, одной из которых являются уязвляющие оттенки даже подчёркнуто ласковых фраз, было очень сложно. Что уж там говорить об их искоренении.

Едва только ткачиха тщательно обглодала каждую косточку невеличкой тушки ушастого, и оставила их на содранной шкуре, как чуть не подавилась последним проглоченным куском. Врождённое чутьё близкой опасности, не раз спасавшее загривки многих из племени арахнидов, завизжало внутри настоящей сиреной. Странное ощущение — если бы у Рахнеры был мех, она непременно сравнила бы это с тем, как кто-то проводит рукой у основания шеи против шерсти, а потом хватает за кончики волосинок и тянет вверх — толкнуло в затылок, и пепельноволосая замерла, словно все конечности враз закостенели. Сделав над собой усилие, всё же выпрямилась, обводя окрестности внимательным взглядом трёх пар глаз. Несколько секунд наблюдений не приносили результата: кто-то, кто сейчас нагонял на ткачиху такой ужас, прятался слишком хорошо и умело. Обнаружил он себя в самый последний момент — разворотив траву, и с пронзительным свистом взвившись в воздух. Только тогда Рахнера вскинулась, запрокидывая голову, и смогла увидеть в ярких солнечных лучах ящероподобный крылатый силуэт, нацелившийся на их небольшую команду.
— Берегитесь! — сразу же вскричала паучиха, на моментально вернувших себе быстроту и сгибаемость лапах бросаясь обратно к разбежавшимся товарищам. Гнала её сверкнувшая мысль о помощи отразить атаку такого же попаданца, как и они сами, однако, ещё более испуганного, измученного и голодного настолько, что он без разбору кинулся на первых встречных живых существ.

Ящер, к удивлению и счастью, как-то подкошено шлёпнулся оземь чуть дальше нага и самой арахны, и боязливо вжался в траву перед виверном. А дальше…
Наблюдая, как Роуррар раздаёт тумаков, вестимо, провинившемуся дракону, Рахнера явственно ощущала, что дрожит. Впервые за долгое время пережитый страх, то ли за себя, то ли за невольных друзей по везению, заставлял лапы подкашиваться, а руки — нервно сжиматься. Паучиха просто опустилась на землю, подогнув ноги, и с тупым шоком смотрела на драконьи разборки. Она не была в курсе всех тонкостей иерархии крылатых ящеров, но какое-то немыслимое превосходство виверна только что спасло их от становления чужим обедом, и это арахна понимала прекрасно.

Отредактировано Жаннет (2015-10-08 21:11:28)