Они шли обратно, к пещерам. Они – Тартар и Норфолк. В зубах тащили тело бунтаря, который умудрился потерять сознание после яростной атаки Тартар и сейчас болтался безжизненным телом с волочащимися по земле лапами и хвостом, которые периодически натыкались на разные камушки и ветки, валявшиеся на подстилке леса. Лайонел понуро волочился позади, также, как и Лекс, бросив хвост бесчувственно болтаться, хотя в отличие от бунтаря, не доставая до земли. Лапы еле поднимались, а голова была понуро опущена вниз вместе с ушами, и весь его внешний вид, казалось, выдавал внутреннее расстройство и отчаяние или, возможно, усталость, но вряд ли кто, глядя на Нела сейчас, смог хотя бы догадаться, что творилось у него внутри.
Это был его бой! Его скрытая игра в считанных сантиметрах от страха и безумной дозы адреналина. Его шпионаж, доставлявший ему такое безумное удовольствие, и, порой, его единственное развлечение, обернулся полным крахом. Однако, в этот раз Лайонел не успел так сильно из-за этого расстроиться – шпионаж оборвался битвой! Это было его первое официальное и зафиксированное нападение на бунтаря! Он - Он сам, а не кто-то другой! – готов был вцепиться в горло этому мерзавцу, посмевшему не только сунуть нос на территорию стаи, но и ещё подать жалкую попытку нападения на вожака! На самого Норфолка! Его отца. Внутри Лайонела всё дрожало и трепетало, выливаясь в приглушённый утробный рык, белая шерсть поднималась, тянулись вверх пятнистая розово-чёрная кожа губ, оголяя острые клыки, чуть отдававшие желтизной, когда он нёсся изо всех сил навстречу Лексу. Нет! Это просто немыслимо! Они просто похитили у него его первую настоящую битву! Конечно, Лайонел уважал Тартар и её решения, но всё равно не мог отделаться от этих неприятных ощущений. Хотя и, глядя на то, с какой яростью наставница атаковала сначала одного противника, практически обращая его в бегство, а потом и другого, Нел не мог не признавать её силы, опыта и мудрости, только сейчас по-настоящему осознавая, почему его отдали в ученики именно ей, но внутри всё равно всё горело. И как только они не понимают?! Я уже не маленький, меня не надо защищать!
И именно сейчас внутри у него вперемешку с щиплющей всё внутри обидой и досадой клокотала неистовая ярость, совсем не свойственная Лайонелу, но отчего-то в последнее время так нелепо ставшая едва ли не постоянным чувством волка. Этого нельзя! Того не делай! Здесь тебе нельзя – наследник, поранишься! Тут тебе нельзя – опять что-нибудь напортачишь! Там тебе нельзя – слишком маленький ещё! И если с тем, что он мог где-то что-то подпортить ненароком, Лай ещё был согласен, то «маленький»… О, это слово! Как оно его бесило и выводило из себя! Даже после того, как он в свои полтора года дорос до размеров взрослого волка, даже после того, как в свои два года он поднял свои способности до второго уровня, даже после того, как ещё через полгода он в одиночку смог поймать оленя (пускай и совсем небольшого и хилого, но очень прыткого), даже после достижения в конце концов половой зрелости, они всё ещё смели говорить ему это в лицо! Маленький! Он сам, не труся и не убегая к пещерам, поджав хвост, за помощью, бросился на встречу опасности! И не просто так ради глупого ухарства или новых ощущений, чтобы почувствовать себя настоящим взрослым волком, полноценным… Нет, не ради всего этого, а ради того, чтобы защитить своего отца, которого он любил и уважал по-своему. И что взамен?! Неистовая радость? Нет! Благодарность? Нет! Нет, нет и ещё раз нет! Даже не холодный, как обычно, а яростный, сверкавший искрами, осуждающий взгляд с толикой презрения. Неужели он ни капли не был ему благодарен?! Неужели не чувствовал то, что он действительно любит отца несмотря на его вечные осуждения и спрятанные под шкурой ненависти обиды Нела?! Нет! Так дальше точно продолжаться не могло! Это был последний раз, когда он что-то сделал для него! Для этой мерзкой, рыжей морды. Ох, и Тар, конечно, тоже на его стороне – также осуждающе опалила шерсть взглядом свои глубоких всеобъемлющих зелёных глаз. Да пропади оно всё пропадом!
Нет, сейчас он просто не мог так поступить, он не мог остановиться и, резко подняв голову, высказать всё им в их наглые морды, так часто осуждающие его за его неповиновение. Когда-нибудь придёт и его время, настанет его триумф, и тогда настанет его черёд обжигать окружающих холодом своих огненно-жёлтых глаз. Сейчас же он прекрасно осознавал их преимущество – они сильнее, старше, а потому опытнее, кроме того, их двое, так что в крайнем случае, он не сможет дать им отпор, а только сам получит лишние ненужные шишки. Вот именно поэтому он прятался сейчас под накинутым на плечи мехом подавленности и расстроенности.
За всеми этими мыслями он и не заметил, как их небольшой отряд добрался до пещер. Ярость сильно утомляла, как и все эти мысли. Он всё ещё был на грани всплеска, но думать ни о чём уже не мог, ровно как и пребывать в этом состоянии подавляемого гнева. Он чуть остыл и расслабился, вновь подняв голову и плечи, хотя любое слово, сказанное ему сейчас, и он бы сорвался. Лай чувствовал некую моральную усталость – гнев душил, а сейчас у него тяжелели веки. И как только находятся те, кто пребывает в этом состоянии постоянно? Растрёпанный, мрачный, подавленный происходящими вокруг него событиями, он даже не был ведом своим привычным любопытством сейчас, а потому, едва войдя на территорию стаи, завернул за ближайший угол и улёгся под деревом в какую-то противную жижу из грязи и елового настила. Сейчас весь лес был таким, сухо и уютно было только в пещерах, куда ему идти совсем не хотелось, и потому выбора у Нела не было. Пару раз его передняя лапа съезжала с небольшого пригорка вяжущей массы глинистой земли, образовавшегося вокруг ствола дерева, увлекая за собой всё тело, так что волку пришлось придвинуться ближе к стволу; уперевшись левым боком в его шершавую кору, Лай разместился между двух изгибов корней и хорошенько уцепился в них лапами. Как назло, пошёл холодный дождь. Хотя за раскидистой кроной сосны он был достаточно хорошо от него защищён, но некоторые особо бойкие капли всё же умудрялись проникать сквозь хвою. Ему было всё равно, он просто лежал и слушал стук капель и отдалённый шум голосов…
Сколько времени прошло – много, мало – он не знал. Лай проснулся от того, что в ноздри ударила вода, и он едва не задохнулся от неё. Голова всё ещё казалось тяжёлой, но от промозглого холода бросало в дрожь - больше тут лежать он не мог. Небольшой пригорок у ствола размыло, и волк просто съехал вниз, увязнув в этой самой глинистой грязи, а голова упала прямо в ямку, в которой сейчас красовалась приличная лужа, вода из которой как раз и ударила Нела в ноздри. Он глубоко вздохнул и начал вставать; несколько раз у него разъезжались лапы, и он падал обратно, но, в конце концов, ему удалось-таки встать. Нел, ещё несколько раз поскользнувшись, вышел из этого лесного уголочка, теперь сплошь превратившегося в размякшее земляное болото. Наконец почувствовав под ногами более-менее твёрдую землю, Лайонел отряхнулся и несколько уныло потрусил в сторону пещер – кажется, возле тюремной пещеры была какая-то суета. Он только сейчас заметил, то дождь закончился. Вся его белая шерсть потемнела, окрасившись в светлый грязно-коричневый цвет, из-за чего он то и дело ловил на себе удивлённые взгляды состайников.
Ловко вспрыгнув на уступ возле пещеры для допросов, до которой ему сейчас было невероятно лень добираться по извилистым тропинкам, он хорошенько потянулся, размяв пальцы передних лап, и из-за чего поскребя когтями по серому камню скал, и звонко зевнул. Поднявшись, Нел ещё раз отряхнулся и, уже бодрее, дотрусил до огромного сборища волков у входа. Он еле-еле протиснулся сквозь все эти шкуры и плечи, пару раз чихнув от стоявшей в воздухе пыли, создавая волну негодования в толпе, в конце концов, обнаружил себя стоящим неподалёку от наставницы. Тартар стояла в первых рядах, подняв голову и задумчиво смотря на Норфолка. Он уже собирался протиснуться к ней и спросить, что произошло и что происходит, забыв все прошлые обиды, как в воздухе рыком разнёсся рокочущий голос:
- Лайонел, Тартар, Тибальд, Окрейст, Вэйгрон - останьтесь, остальные - свободны!
Ото всей этой толпы в пещере стало очень душно и потому, когда волки потихоньку стали разворачиваться и освобождать место, чтобы вздохнуть полной грудью, своды наконец-таки перестали давить на плечи, и Лай смог прийти в себя, почувствовав, как снаружи едва заметно подул ветерок. Двигаться не хотелось совсем, однако он был вынужден проследовать за Тартар, которая за всё это время ни разу не обратила на него внимание, и сесть подле «грандиозного трона» отца. Поймав на себе недовольный взгляд отца, в котором на секунду промелькнула искра удивления (по всей видимости при виде его шерсти), Лайонел уселся, положив по-кошачьи хвост возле лап и слегка выпрямившись. Кажется, сбоку на него смотрела Тар, он уже хотел обернуться и посмотреть в ответ, но услышал приглушённый рык отца. И Лая снова взяло это мерзкое чувство. Он вздыбил загривок, пригнул голову и с хрипом прорычал в ответ. Воздух в пещере сразу наполнился отвратительной аурой вперемешку с каким-то непонятным чувством, исходящим от отца: то ли гнев, то ли что? От этого чернеющие стены снова стали давить на Лайонела. Он распрямился обратно, опустив шерсть на загривке и настороженно подняв уши, уже готовый к тому, что ещё чуть-чуть и отец прыгнет ему на спину… Но ничего такого не произошло, а вместо этого он услышал какое-то движение на «троне», после чего раздался приглушённый голос Норфолка:
- Ведите пленника.
Лайонел ждал этого момента, хотя и не был ему так уж сильно рад. Да, они захватили бунтаря, но стоило ли это того на самом деле?..
Отредактировано Лайонел (2017-01-17 11:13:44)